Крепко обнимая мир, серия сорок восьмая, "А ты записался в няшки?"

Общение проходило бурно: Нонохана пыталась воевать щачо, щачо пытался доказать Нонохане, что жить тяжело, от этого умирают, а волшебный мир Марии - не выход. Нонохана соглашалась с доводами щачо, но крутила их на свой лад, утверждая, что у верблюда два горба, потому что жизнь - борьба. Щачо гневно рыдал, бил Нонохану током и даже пытался обнимашкать, однако поделать ничего не мог. Под конец щачо потерял гримуар, плюнул на всё, стал большим и злобным, и начал воевать Нонохану в ответ. Но без гримуара щачо не мог поддерживать зецубо, остальные обнимашки оттуда вынырнули, полыхнули вокруг разноцветными сердечками и запустили время вновь. Туземцы пришли в себя, огляделись вокруг, стали поддерживать обнимашек издалека, да так при этом старались, что все как один получили няшечьи наряды (вообще все: Ноноханины прародители с имотой, луноликий оничан, мускулистые бабки, даже бывшие супостаты, включая Травматолога на мехе с очень неприличной стальной полосой между ног, но почему-то исключая мышей). Перед подобным сиянием разноцветных сердечек щачо не устоял - он сдулся, сделался гуманоидным и снова сел в офисе, который стал медленно рассыпаться.

Нонохану такой поворот не удовлетворил, она ведь хотела заобнимашкать вообще всех, поэтому она в офис прибежала и щачо нашла. Тот сидел на полу (кресло ему вынесла мадам Эмиль), Нонохана села рядом, очень многозначительно вернула платочек и пообнимашкала сзади. Щачо Жорж сделал фейспалм, разрыдался и ушёл, оставив после себя жёлтый одуванчик, а над морем вставало солнышко, как бы символизируя наступление светлого будущего.

Крепко обнимая мир, серия сорок девятая, "Плодитесь и размножайтесь"

Поскольку светлое будущее почти наступило, Нонохана в заставке отметила, что ей аж четырнадцать годков стукнуло. А в самой серии обнимашки готовились к неминуемому (так и не понял, почему) расставанию (во время готовки блистали Фома с миниатюрный отбойным молотком, и Хомарин, растягивающая Фому в ширину). Ещё обнимашки посетили планетарий, ибо звездоняшки уже были не за горами, а Обнимуля нашла странный продолговатый предмет. Уезжающие готовились более предметно, но тут произошла небольшая неприятность: Травматолог построил жабу, чтобы вернуть всех назад в будущее, однако на самом деле он построил монстру в виде жабы (у Травматолога руки росли из правильного места, просто за что бы он не брался, на выходе получался пулемёт), и мимопроходивший кореш очкового трубача эту монстру случайно вызвал. Обнимашки сильно удивились и принялись монстру воевать.

Во время боя Обнимуля самоуронилась, Нонохана стала её защищать (то есть схватила покрепче, прижала к себе и тупо сидела на месте, бросая на врага гневные взгляды), но, к счастью, звездоняшки действительно были не за горами - могучая Хикару-кун (кагая-КУУУ!!; прелесть звезданутая) одной звёздочкой монстру отшвырнула. Обнимашки ощутили неприятное жжение в нижних частях тел (теперь не только старшие, но и младшие няшки выглядели круче их; а ведь когда-то Нонохана домами кидалась), так что монстру поспешили вынести. Звездоняшка Хикару-кун забрала продолговатый предмет, добродушно матюкнулась и понеслась по течению реки, ибо заметила в воде нечто странное (обнимашек она проигнорировала начисто, сами обнимашки немного удивлялись такой энергии, только Нонохана умиротворённо качала головой).

Монстру вернули Травматологу, тот её починил, на закате гости из будущего собрались домой. Все рыдали, говорили проникновенные речи, обещали когда-нибудь где-нибудь как-нибудь встретиться, снова рыдали, мрачно смотрели друг другу в глаза. Только Обнимуля недоумевала, что здесь происходит, но мощно хагюкать она не могла - по сценарию была запланирована драма. Жаба, насвистывая паром, понеслась в небо, набрала 65 миль в час и растаяла крохотной искоркой, а осиротевшие обнимашки обнимашкали Нонохану. Потом вдруг прошло двенадцать лет. Над новым старым городом реяли синие ГМО-голуби, по улицам разъезжали обтекаемые ведроиды, под виртуальными экранами бегали жутковатые детишки, и уже ни у кого не осталось сомнений, что светлое будущее наступило. Выжившие обнимашки пришагали к мечте (мадам Эмиль своей мечтой заодно пояснила, откуда у Россумского робота взялся индекс овер найн саузенд). Нонохана стала щачо и даже чем-то управляла, пока у неё вдруг не случилась утеча прямо на совещании. Сотрудники быстренько отвезли её к Сао-чан в больницу, и там родила щачо средь дня не ежа и не коня, не быка и не лягкушу, а малую обнимушку (причём биологическим папой, судя по всему, выступила золотомедальная Хомарин; к сожалению, юридического папу Нонохана выбрала очень неправильного, уже по цветочкам было заметно). А пока Нонохана рожала (этот процесс показывали очень подробно), фоном шли картинки, подтверждающие, что у всех всё хорошо: супостаты ещё не были супостатами, а вели тихую обывательскую жизнь (Большой Ган так вообще стал маленьким санитаром и сейчас помогла Сао-чан), мусьё Анрё до профсоюзного небоскрёба не дорос и мирно тренировал призматических катунов (луноликому оничану он остался верен), мускулистые бабки ещё коптили небо, прародители Ноноханы сильно постарели, зато её имота просто расцвела, Хомаринов терьер (долгожитель, однако) умудрился сделать фиолетовой неке трёх мышей, даже возросшая Завтренница стояла далеко на фоне классических летающих электричек и говорила куда-то в прошлое. Вот так, с детей начавшись, детьми же сезон и закончился.